Через минут пятнадцать, скрипнула входная дверь. Через полчаса, дрогнул засов на моей двери.
Синеглазый, дерзкий взгляд настиг меня первым.
- Садись.
- Но….
- Садись, - он подтолкнул меня к кровати, - Покажи руки.
Я беспрекословно протянула обмотанные лапки, его приказной тон деморализовывал меня полностью.
Размотав повязки на кистях, он принялся ощупывать пальцы. Я не верила глазам, от ссадин остались небольшие темноватые полоски, не более. Локти и колени тоже зажили необычно быстро. Остаточным явлением преследовал зуд под ранами.
- Сколько дней прошло?
- Один. Все, вставай, внешних повреждений нет, заражения крови не наблюдается. Остались ушибы, которые завтра пройдут.
Мое кислое выражение лица, тронуло душу врачевателя.
- Чего нос повесила?
- О, мои ногти, - я не ожидала, что так тяжело перенесу эту утрату.
- Могу вырастить новые, длинные, крепче прежних. Хочешь? – такой омерзительно высокомерной улыбочки встречать мне ранее не приходилось. Он просто наслаждался слабостью моего духа.
- Обойдусь, - я высокомерно задрала подбородок.
- Как знаешь. Сейчас принесу одежу.
Бросив ком тряпок на кровать, он повернулся и смерил меня взглядом с ног до головы.
- Искупаться бы тебе. Чумазая, как домовенок.
- Я чумазая?
- Поди, сюда.
- Ещё чего, – но он уже ухватился бесцеремонно за простыню, которую я едва удержала от падения, подтянул к себе и запустил пальцы в волосы. Будто куклу ребятенку выбирал. Полминуты мял макушку, постукивал пальцами, наконец, брезгливо вытер руку о мою простынку. От негодования, я стояла пунцовая, как вареный рак.
- Мазь, вонючая до жути, надо в следующий раз корочки лимонной настругать, - на меня ноль внимания, - А ты чего глядишь? Снаружи таз с водой дожидается, поди ополоснись, а то ходишь аки мертвяк, бледнющая, вонющая. Бр.
В очередной раз хлопнул дверью, оставив меня с открытым ртом. Никакого воспитания. Злость клокотала, выплескиваясь наружу невнятным, злобным рычанием. Расцарапала бы его наглое лицо, растерзала, а пыль по ветру развеяла.
Подхватив простыню, вынырнула на улицу. Мытье в тазу прошло на удивление гладко. Ковшом махала усердно, пригодился многолетний опыт навязанный, летним отключением горячей воды. Вонючая липкая гадость с тела и волос смывалась легко, оседая на землю зеленоватым налетом на долю секунды, тут же впитываясь в почву.